Этот день просто обязан стать самым счастливым в её жизни. Обязан, должен стать таковым, понимаете? Донна шла к этому слишком долго, чтобы что-то внезапно сорвалось! Ни недовольные фразы матери, ни ухмылочка её лучшей подруги, ни крики самой Донны не должны были испортить этот волнующий и счастливый день. Хотя больше этот день походил на развод, чем на свадьбу. Совсем немного.
Да, она выходит замуж. За Ланса Беннета, коллегу по работе. Этот милый человек, работающий в отделе кадров однажды предложил Донне выпить кофе, которое, признаться честно, не тянуло на высший сорт. Ей даже сначала показалось странным, что из всех женщин, он выбрал её... Но дело совершенно не в этом, ведь с этого все и началось. Романтика, ресторан , прогулки под луной... Точнее она представляла все это, а в её реальности и, в отличии от других людей, не Ланс бегал за Донной, а Донна бегала за Лансом. В прямом смысле, бегала. И по лестнице, и по улице... И знаете, у неё это получилось. Действительно получилось. Эта женщина никогда не сдавалась на пол пути. И раз ей один раз предложили кофе, то нужно хвататься дальше, идти вперед за своим счастьем! Тем более, если у того человека есть денежки.
Прошло всего полгода, а женщина стоит уже в белоснежном платье перед зеркалом. Но атмосфера стояла напряженная. Донна была раздраженна, потому что платье отказывалось застегиваться.
- И кто, черт возьми, делает такие застежки! Брошенные любовницы?!
Её мать пыталась как можно скорее застегнуть молнию на платье со спины. Донна уже задержала дыхание, чтобы застежка сошлась и "вжик!" - это наконец-то получилось.
- Я говорила, что нужно заказывать размер больше, Донна Ноубл! Вечные твое упрямство. Я говорила, что это к добру не приведет.
- Я теперь Донна Беннет-Ноубл!
Донна что-то недовольно буркнула в ответ и нацепила на голову свадебную фату, которая удачно расположилась на её голове. "Хоть что-то хорошее" - подумала она.
Затем женщина выпрямилась перед зеркалом и улыбнулась как можно счастливее. Но эта улыбка также быстро сошла, как и появилась. Она вновь вздохнула и посмотрела на настенные часы.
- Где тот букет с рынка? - неожиданно всплыл вопрос от женщины.
Искать букет долго не пришлось. Она взяла его в руки и направилась к месту торжества.
Через полчаса она уже стояла напротив алтаря. Пара шагов и она станет счастливым человек на свете. Вокруг много людей, но главный человек, её будущий муж, был здесь самым лучшим человеком. Возможно, Донна даже искренне улыбнулась. Звук свадебного марша Мендельсона раздался внутри помещения. Она не чувствовала волнения, она чувствовала желание по скорее подойти к Лансу. Со свадебным букетом в руках она двинулась вперед и улыбалась. Улыбалась всем, кто был здесь. Даже той блондиночке с ухмылкой, которая считалась подругой Донны.
Но внезапно она почувствовала удивленные взгляды в её сторону. "Неужели платье порвалось?!" - подумала она, сохраняя уже неестественную улыбку на своем лице. Но через мгновение у неё возникло ощущение, что каждая клеточка её тела распадается. Все пропадает, испаряется! Крик Донны раздался по всему помещению, но затем испарился вместе с Донной. Она превращалась в пыль и поднималась вверх.
Какая-то вспышка и она вновь на ногах! Но... где она? Внутри неё вновь вспыхнуло раздражение. Донна осмотрелась по сторонам: какие-то кнопочки, святящаяся длинная палка в середине...и мужчина в пиджаке. Удивленный, также как и она, мужчина в пиджаке. Да что за...?!
- Что. это. ЗА МЕСТО?! Быстро верни меня назад!

Отредактировано Donna Noble (2012-08-19 22:14:58)

Джошуа всегда любил Рождество, хотя бы за то, что хоть на какое-то время можно было уехать из поднадоевшего Хогвартса, сменить ненадолго обстановку – засиживаться подолгу на одном месте парень не любил и через пару месяцев начинал откровенно скучать, развлекая однокурсников рассказами о том, как на него давят стены по ночам, что пустые рыцарские доспехи мрачно смотрят ему вслед, а балдахин кровати пытается его задушить. Обычно в ответ он слышит что-то вроде: «Джош, чувак, да ты совсем спятил, похоже, тебе на самом деле надо немного проветриться», и предложение пробраться в Хогсмид и зайти в «Кабанью голову», на которое Блетчли сразу же с радостью соглашается. Джошуа думает, что он слишком шумный и яркий для этого места, конечно, он немного льстит себе, но доля правды всё равно есть, чувствуется, маячит на периферии сознания.
И вот – рождественские каникулы. Блетчли врывается в родное поместье концентрированным ураганом, обнимает мать и отца, думая, что всё-таки скучал. Ему быстро всё надоедает, поэтому и месяца тут он бы не выдержал, но несколько дней каникул – идеально. Лето, летом сложнее, он постоянно срывается с места, живёт у друзей, у родственников, которых у него просто пруд пруди, и все в разных концах Англии, а потом ненадолго оседает дома, переводя дыхание и собирая чемодан в Хогвартс.
Чем можно заниматься в свободное время, когда тебе восемнадцать, а на улице зима? Джошуа, например, наспех напяливает шарф (шапки он из принципа не носит, считая, что выглядит в них смешно) и долго шатается по всему Уэльсу, ну просто, знаете, идёт куда глаза глядят. Он был бы счастлив, но в любой бочке мёда находится ложка дёгтя, и этой ложкой в его ситуации становится Джонни Макмиллан.
Джошуа до сих пор не смирился со смертью Эвана, а тут перед ним снова днями и ночами маячит человек, похожий на Эвана как две капли воды внешне, но не внутренне. В Хогвартсе, кстати, проще – они учатся на разных факультетах и курсах и только иногда сталкиваются в Большом Зале, Джошуа потом некоторое время ковыряет вилкой свою еду, а потом уходит, бормоча что-то про потерю аппетита или недописанное эссе по зельеварению. Но сейчас перспектива лицезреть Макмиллана целыми днями вызывала у Блетчли просто нервную икоту, поэтому-то он и старался как можно меньше времени проводить дома, но скоро рождественский ужин, с которого так просто не уйдёшь, и парень мрачнеет с каждым часом, приближающим его к этому событию.
Хорошо хоть у них комнаты разные, думает Джошуа, засунув руки в карманы и прислоняясь спиной к заснеженному дереву, а то ведь добрая мамочка вполне могла бы поселить их в одной, ради укрепления дружбы, или какими ещё бредовыми словами она это называет. Парень поправляет серебристо-зелёный слизеринский шарф, он кажется единственным ярким пятном в этом белом лесу, с его-то любовью выделяться из толпы и к ярким цветам в одежде. Часы показывают, что вполне пора бы уже двигать в сторону дома и праздничного стола, и Блетчли неохотно переставляет ноги, ковыляя по высоким сугробам – снега в этом году выпало порядочно, он один раз даже по пояс провалился, но разозлился на свою неосмотрительность и почти мгновенно вылез, громко ругаясь и слушая, как поддакивает эхо.
Он поднимается в свою комнату, переодевает вымокшие от снега джинсы, проводит пятернёй по волосам, последние приготовления, вроде всё, главное – контролировать свою речь, потому что иногда на него как будто находило затмение, и он абсолютно переставал контролировать себя в этом плане.
На столе весело блестят полированные кубки, мать надела своё самое лучшее платье, отец сияет довольной улыбкой, а вот Джонни почему-то нет, и Джошуа хмурит тёмные брови. Он сам редко когда приходит вовремя, постоянно находится что-то, что его задерживает, но вот дико не любит, когда опаздывают другие, поэтому он мрачно плюхается на своё место и задумчиво выстукивает вилкой по столу какой-то ритм.
Наконец Макмиллан всё-таки чтит их своим присутствием, неловко извиняясь за своё опоздание, маленький ты лицемер, никогда не будешь таким же, как он, думает Блетчли, наливая себе в кубок огневиски, пока мать с отцом о чём-то оживлённо спорят и совсем не смотрят по сторонам. Потом он подливает себе ещё и ещё, уже совершенно не заботясь, заметят ли родители или нет, чувствует, как перед глазами всё начинает плыть – когда вертишь головой, картинка немного запаздывает, это почти забавно, и Джошуа улыбается, вернее, это он думает, что улыбается, на самом деле со стороны это больше похоже на оскал раненого зверя.
Отец трясёт его за плечо и предлагает отправиться в гости к кому-то там, парень не слышит, но отрицательно мотает головой, ну уж нет, и наливает себе ещё огневиски. Родители уходят спать, а Блетчли мрачно сверлит взглядом сидящего напротив Джонни. Похож, так похож, больно почти, это по нервам, если только смотреть – то он, вылитый, снова живой, и вообще всё как будто по-прежнему. Вот сейчас Эван улыбнётся, подойдёт к нему, обнимет и тихо рассмеётся на ухо: что ты за дурак, Джошуа, зачем выпил столько. Он действительно встаёт из-за стола, но говорит, что идёт спать, и Блетчли понимает, что нет, не он, ни разу, это Джонни, Джонни Макмиллан, раздражавший его одним своим присутствием, и парень мгновенно звереет, вскакивая со своего места и подходя к Макмиллану.
- Ну уж нет, никуда ты не пойдёшь, – медленно наступает Джошуа, чуть ли не вжимая несчастного парня в угол стола. - Ты, мать твою, сейчас выслушаешь меня.
Он сам пока ещё не уверен в том, что именно собрался говорить, но в голове так приятно шумит, а нужные слова находятся почти сразу.
- Ненавижу тебя, понимаешь? Смотрю на тебя, вижу его, но ты не он и никогда им не был, это просто дешёвый самообман, иллюзия.
Он болен, наверное, серьёзно болен, вы только послушайте его.
Он почти кричит, и домовой эльф, пришедший убрать со стола, исчезает, испуганно пискнув.
- Хотя так похож, чёрт тебя побери, и это просто невыносимо, ведь мы с ним… – он резко обрывает себя, Джонни не должен этого знать, и какая-то часть его сознания, ещё не совсем пьяная, поддерживает это решение.
Он так вжимает Макмиллана в стол, что у того наверняка будет синяк. Подумаешь, синяк, фыркает парень, смотря прямо в эти-долбаные-такие-же глаза.

ну раз любой пост)

любой пост, да? с: